Чекисты [Сборник] - Юрий Герман

— Советские трущобы.

На улице Желябова он остановился и стал рассматривать расклеенные на щитах газеты, потом тихо заметил, кивнув на фотографию новых домов в Автове:

— Вы понимаете, что нас, иностранцев, очень интересует жизнь вашей страны. Это естественно, и мы хотим знать ее всесторонне. У вас, как и везде, есть свои достоинства и недостатки. Все хорошее мы видим из ваших газет и журналов, а вот такой двор, который мы прошли, не увидишь. Я был бы вам очень признателен, если бы получил несколько подобных снимков, только смотрите, чтобы не было осложнений. Ну, а потом мы как-нибудь рассчитаемся.

Здесь, у газеты, и расстались. Сергей направился домой, а Митчелл в ДЛТ. Он был там недолго, купил сотню почтовых конвертов, марок, две авторучки, бумагу и чернила. После этого вернулся в номер гостиницы. Принял душ, растерся полотенцем, накинул халат и позвонил по телефону:

— Зайди на минутку.

Вскоре в номер зашел невысокий человек в сером костюме.

— Когда улетаешь?

— Сегодня в семь вечера.

— Вот, передашь. Это все советское: и бумага, и конверты, и чернила, и ручки.

На следующий день с утра, прихватив фотоаппарат, Сергей направился на поиски интересных сюжетов. Сфотографировал очередь у мебельного магазина, несколько дворов, отцовские кальсоны, вывешенные матерью на балконе. В одном месте ему повезло: мимо церкви лошадь везла телегу с мусором, а сбоку топорщились самодельные гаражи, похожие на лачуги. «Надо не забыть приобрести в аптеке резиновые перчатки, иначе на фотографиях останутся следы пальцев». Конечно, большинство снимков будет неудачным, приходилось фотографировать, делая вид, что аппарат испортился, и Сергей, стуча по нему, вертел в руках…

В коридоре мать сказала отцу:

— Петя, сходи за хлебом. В пятом магазине к этому времени всегда горячий привозят, через пятнадцать минут откроют.

— Ну тебя, горячий хлеб вреден для желудка. Есть на сегодня. Не сухари же сушить.

Сергей вскочил и схватил фотоаппарат: <<Вот это будет действительно кадр! Ну что очередь у мебельного магазина, кого этим удивишь? А вот очередь в булочную! Сейчас наверняка собралось человек двадцать любителей горячего хлеба. Этот снимок там оценят».

Митчелл позвонил через три дня и назначил свидание у Казанского собора. Они прогуливались под массивными ребристыми колоннами. Митчелл, не глядя, сунул конверт с фотографиями в карман и подал Сергею книжки, завернутые в газету. Потом прошлись до Литейного. Митчелл рассказывал, что скоро приобретет уютный коттедж и еще останется возможность месяц отдохнуть в Майами, там такие пляжи, такие рестораны и дансинги! Когда-нибудь, он в этом уверен, они вместе с Сергеем неплохо проведут там время.

Он попросил не провожать его до гостиницы, поскольку милиция может принять Сергея за фарцовщика, которые крутятся возле иностранцев. Зачем лишние неприятности? Ведь Сергей заканчивает институт. Он попросил Сергея писать Митчеллу на имя его друга О. Кларка в Нью-Йорк, так как сам еще не знает, где будет жить, а когда приобретет коттедж, непременно сообщит адрес. Обменялись адресами и расстались. На прощание Митчелл сказал:

— Вы славный, серьезный парень, и я разделяю ваши взгляды. Пишите мне о ваших новостях, о всех событиях, известных вам, и, знаете, у вас, наверно, свирепствует на почте цензура, так во избежание неприятностей указывайте вымышленный обратный адрес, только опускайте письма в том районе города, который указан в обратном адресе. Я пойму, от кого оно. Вы его подписывайте именем, ну, допустим, Петр…

— Нет, не надо Петр, — спохватился Сергей, — так папу зовут. Лучше Семен.

— Я из своей страны постараюсь письма вам не посылать. Через знакомых туристов они будут идти из какого-нибудь вашего города. Это опять-таки лучше для вас. Да, вы не будете возражать, если я кому-либо из друзей, едущих в Россию, дам ваш адрес?

— Ну конечно, — согласился Сергей.

Митчелл пошарил в карманах.

— Мне нужно вас как-то отблагодарить за фотографии.

— Что вы, не надо! Вы же мне подарили книги.

— Тогда что вам прислать в подарок?

— Знаете, я играю на кларнете в студенческом джазе. Если можно, пришлите мундштуки и трости, у нас выпускают такую дрянь.

— И это все?

Сергеи замялся. Митчелл сказал:

— Тогда я сам решу.

За год Сергей отправил несколько. писем в Нью-Йорк на имя О. Кларка. В одном письме, кажется, он ошибся в адресе. Писал дома, в комнату вошла мать, Сергей спрятал бумажку с адресом и написал его по памяти.

Митчелл еще посоветовал запоминать анекдоты и смешные истории — американцы очень ценят остроумие.

Прошел год. От Митчелла ни слуху ни духу, и письма больше не приходили. А тут настала пора государственных экзаменов и защиты дипломного проекта. Сергей много пропустил, и теперь времени не хватало даже на занятия.

Книжку, подаренную Митчеллом, он прочел, в ней доказывалось, что в Советском Союзе зародился новый эксплуататорский класс. Приводились ссылки на Карла Маркса и даже Ленина. Книжку Сергей показал Майклу Кувшинникову, тот посмотрел, послушал отрывки и перепугался, заявив, что лучше ее уничтожить. Так и поступили.

Как-то в разговоре за столом Сергей попытался рассказать отцу о своих якобы сомнениях. Отец рассмеялся, постучал пальцем по его лбу и обозвал догматиком. Сказал, что марксистско-ленинскую теорию надо изучать думая и соображая, а не хвататься за отдельные цитаты и не придумывать для слов другой смысл, кроме того, какой вкладывал в них автор. Спорить с отцом было бесполезно, к тому же он мог что-нибудь заподозрить. Перед сном отец пришел в комнату Сергея и стал подробно объяснять, в чем он заблуждается и почему возникло заблуждение. Часы пробили полночь, а отец все говорил и говорил. Сергей слушал его рассеянно и во всем соглашался.

Однажды позвонил Майкл Кувшинников и пригласил к Борису Самарову, тот только что вернулся из командировки в Чехословакию, был в Польше и привез много интересных журналов, фотографий и новых патефонных пластинок.

Борис встретил Сергея радушно:

— А, Янки пришел. Ну как ты, не расстался со своими проамериканскими настроениями? Чего мотаешь головой? Ладно, идем, удовлетворю твою страсть, вот проспект будущих марок автомашин. Хороши, а? Только мощности у них дикие. На кой черт такие? Это сколько же бензину будет жрать мотор? Но машины хороши. Верно?

Пришли девчата, завели радиолу. Стало весело. Чужая музыка била в уши, волновала воображение, и Сергей думал о том, что настанет время и он услышит эту. музыку на веранде ресторана в Майами. Сергея уже наверняка там оценят.

Осенью позвонил по телефону некий Эрик Эриксон, передал привет от Митчелла, сообщил, что привез посылку и хочет увидеться. Встречу назначили в Александровском саду перед зданием Главного Адмиралтейства.

Эрик Эриксон был лет тридцати, лысый, с крупной продолговатой головой, сквозь модные очки на горбатом красивом носу поблескивали глаза. Говорил с легким акцентом, очень интересовался новыми жаргонными словечками в современном русском языке, записывал. Он аспирант Колумбийского университета и вот уже пять лет занимается изучением истории славянства. В Ленинграде задержится дня на три. С Митчеллом они вместе учились в колледже и потом довольно часто встречались. Собравшись в Советский Союз, Эрик обзвонил всех знакомых, кто бывал раньше в СССР, с просьбой указать, к кому обратиться, пока он не освоится в незнакомой стране. В Ленинграде Эрик впервые и будет очень благодарен Сергею, если он познакомит его с городом. Он передал от Митчелла небольшую посылку и сообщил, что Митчелл подыскивает для Сергея более солидный подарок. У него дела идут хорошо, и он скоро приобретет коттедж. Митчелл благодарит Сергея за присланные письма. Эрик их не читал, поскольку говорил с Митчеллом по междугородному телефону, но Митчелл сказал, что письма очень интересные и остроумные и что он не жалеет, что познакомился с таким парнем, как Сергей.

Далее Эрик спросил, как родители Сергея относятся к его знакомству с иностранцами. Сергей ответил, что они знают об этом. Сейчас многие, особенно те, кто изучает иностранные языки, встречаются с иностранцами, чтобы совершенствовать знания, и вообще хорошо, когда люди разных стран знакомятся друг с другом. Это позволяет лучше понимать обычаи и порядки в стране.

— А нам очень трудно вас понимать. Власти всячески препятствуют этому. Вот даже мне, изучающему историю славянства…

Продолжая смотреть прямо перед собой, словно невзначай, Эрик тихо спросил:

— Вы, пожалуйста, не оглядывайтесь, а ответьте мне, как вы думаете, не следят за нами?

— Не знаю… — пробормотал Сергей.

— Тогда перееядем вон на ту скамейку.

На новом месте Эрик пояснил, что он беспокоится о благополучии Сергея. Потом стал подробно расспрашивать, с кем еще из иностранцев знаком Сергей, и, подумав, сказал: